Мои воспоминания начались с лета 1929 года. На тот момент я достиг возраста 5 лет и отчетливо запомнил уже не куски событий, а целый сплошной их поток. Первого пескаря, черные бани изб, запах хлеба и разговоры мужиков о коммунии.
Этим летом село переселялось. Горы нехитрого скарба переезжали из бедной избы в богатую и наоборот. За всем зорко наблюдали мужики и обсуждали перевозимое, завидуя цинковому корыту или двум самоварам соседа.
Мой отец был причиной этого переезда. Руководствуясь коммунистическими постановлениями, он следил за соблюдением провозглашенной справедливости.
Сейчас всеобщее внимание было приковано к деревенскому «кулаку» Антону Ильичу Коробову, ведущему дивных гнедых коней. Они отливали золотом, эти кони, и не было ни в селе, ни, казалось, во всем мире похожих. Я любил этих коней, и любовь эта распространялась и на их хозяина, заботящегося о них, как о собственных детях. Антона Ильича любили дети и животные. Взрослые же наоборот – сторонились.
Ехавший мимо бедняк Мирон тоже завидовал владельцу лошадей. Какого же было его удивление, когда Коробов просто отдал ему гнедую пару! Отец лишь недовольно цедил, что Мирон променял свою бедняцкую честь на коней.
Сам же бывший хозяин, раздав все свое имущество, получил бумаги о «чистоте» перед властью, значок с Лениным и книжку «Друг детей». Теперь он мог быть полноценным пролетарием. В газете опубликовали письмо, в котором Коробов объяснил, почему он добровольно расстается с презренной частной собственностью. Антон Ильич уехал из деревни строить свое новое будущее.
Мирон за бесценок скупал инструменты и листовое железо с крыши дома Коробова у пролетария Вани Акули, который вырученные деньги тут же пропил.
Отец грозил Мирону попаданием под статью о раскулачивании, но тому было все равно. Пару раз он выезжал на конях по селу. А потом отца перевели в соседний район. Вскоре гнедую пару отдали в колхозные конюшни. О судьбе самого Мирона ничего известно не было.
Да и вряд ли неумелое управление имуществом может привести к чему-то хорошему.
