Николай Григорьевич Кузовников в 30-е годы вынужден был уехать из родной деревни и устроиться на работу в городе. Так он и стал кладовщиком и проработал на этой должности 34 года. Причем и в годы войны он так и продолжал работать на складе. Он давным-давно освоился в городе, стал вполне городским, жил, как положено, был таким же, как все, со спокойной совестью брал и нес домой со склада ровно столько, сколько ему было нужно, чтобы жить нормально, вовсе не считая это за воровство, и все было у него хорошо.
Николай Григорьевич гордился тем, что не сидел, и радовался тому, что выжил в войну. В общем, Николай Григорьевич был доволен и собой, и своей жизнью.
Однако, в последние 5-6 лет с ним стало происходить нечто, на первый взгляд, странное. Каждую субботу он проводил теперь так: к вечеру он выпивал стаканчик водки, затем садился в трамвай и отправлялся на вокзал.
На вокзале было особое место возле туалета, где мужики останавливались покурить. Николай Григорьевич направлялся туда, и, перекрикивая шум и гвалт, заводил с мужиками разговоры. Он интересовался, есть ли кто из деревни, говорил, что сам деревенский, хоть и пришлось ему много лет проработать в городе, что хотел бы переехать в деревню, и просил мужиков помочь ему подобрать себе подходящую.
Он выспрашивал у мужиков названия деревень и сел, где они жили, обязательно интересовался, есть ли там склад и найдется ли на этом складе ему работа, почем там жилье, красивая ли там природа, продаются ли там дома с огородами и т.д. А мужики охотно вступали в эти разговоры. Все наперебой старались подсказать Николаю Григорьевичу, куда ему стоило бы поехать и где купить дом. Так каждый раз вокруг Николая Григорьевича образовывался небольшой митинг.
И всегда, на каждом таком митинге, заходила речь о людях. Каждый ругал городских и хвалил деревенских. Городских ругали за хамство и бескультурье, а деревенских восхваляли за простоту, бесхитростность, щедрость и бескорыстие. Конечно, признавали, что иногда и среди деревенских могут попасться люди склочные, злые и жадные, но это так – мелочь, придурки, а миром в целом движет разум и добро.
Николай Григорьевич соглашался с тем, что в городе повсюду, особенно в магазинах, нарываешься на хамство, говорил, что потому и хочет уехать из города, что всю душу ему выворачивает такая жизнь. Он совершенно не вспоминал при этом, что и сам на складе вел себя точно так же по-хамски. Нет, в душе у него созрела просто великая обида на хамов. А хотелось бы ему жить хотя бы в старости в покое, достойно и по-человечески.
Наговорившись, отведя хоть немного душу, Николай Григорьевич всегда шел домой с вокзала пешком. В кармане у него лежали адреса. Уезжать он никуда, конечно, и не думал, но и обойтись без этих регулярных вылазок на вокзал он уже никак не мог.
Рассказ учит тому, что в каждом человеке есть хорошее и дурное и что надо учиться видеть, прежде всего, хорошие стороны, ценить и любить людей за то хорошее, что в них есть.
