Продразверстка охватывала село за селом, округ за округом. Армия и центр нуждались в зерне, и никто не церемонился с теми, кто укрывал драгоценный хлеб, взращенный тяжкой работой. Злостных «кулаков» расстреливали, припасы конфисковали на государственные нужды. Всеми этими делами заведовал огромный государственный аппарат продкомиссаров.
Одним из них был Бодягин. Получив задание изъять зерно у людей из родной деревни, он ждал встречи с ними после шестилетней разлуки. Еще мальчишкой выгнал его отец из дому, когда заступился за батрака, избитого за сломанный на вилах зубец. До крови выпорол старший Бодягин сына, после вырезал вишневый костыль и отправил по миру побираться, набираться ума.
Прибыв в деревню, продкомиссар спросил об отце. Тот был жив, разбогател еще больше и, овдовев, недавно женился во второй раз.
Нерадостной была встреча родственников. Старик упорно не желал признавать себя виноватым в собственном достатке – работал он одинаково с батраками, не покладая рук. Он не понимал новую власть, отбирающую заработанное у людей. Посканадалили они в итоге, и отрекся отец от сына, пообещав своими руками убить того, когда придут казаки резать красноармейцев.
Но не дожил старик до того момента, так и не простив Бодягина.
Вскоре округ охватило восстание, жгли исполкомы, убивали не успевших сбежать красноармейцев. Бодягину пришлось верхом убегать от преследования вместе с украинцем Тесленко. Во время преследования увидел он замерзающего в снегу сироту, пожалел и подобрал мальчишку. Тесленко злился, кричал, что их несомненно догонят и лишний груз лучше бросить. Продкомиссар отказывался.
Вскоре шансы сбежать исчезли. Бодягин привязал мальчишку к коню, в надежде спасти хотя бы его. А сами красноармейцы остались лежать в овраге, разрубленные, с вскрытыми животами, полными зерен ячменя.
Человеческая жалость, как и жестокость, имеют один предел – жизнь. Ее можно отдать за кого-то и ее можно в итоге забрать.
